— Мама, мне нужны деньги, — бесстрастным голосом сказала Вероника, отвернувшись к стенке. Галина беспокойно повернулась к ней и спросила:
— Зачем?
— Аборт делать! – глухо ответила Вероника и глубже зарылась в подушки, ожидая реакции матери. Галина почувствовала дурноту. Она стала глубже дышать, чтоб перемочь это состояние. Что же это такое, Господи? Дочь Вероника, только-только закончила школу. ЕГЭ сдала на хорошие баллы. Документы отправили в институты. Ждали решения приемных комиссий. В том, что она обязательно поступит учиться, не было никаких сомнений и тут на…тебе!
— Когда залетела? – уже по-женски начала расспрашивать мать.
— На выпускном! – повернувшись к матери, ответила Вероника, понявшая, что грозы не будет.
— Кто отец, хоть знаешь?
— Сашка Данилин.
— Этот хлыщ? Ну, что ты в нем нашла? — бесцветно спросила Галина.
— Не знаю, мама! В школе он мне нравился. Знала, что он мне не пара. Как же сын бизнесмена, а кто я?
— А как случилось промеж вами?
— Ну, вы, родители остались в кафе, а мы поехали костер жечь и рассвет встречать. Он там ко мне и прилип. Все рядом со мной, да рядом со мной. Слова такие нежные говорил. Я знала, он с Людмилой Ухватовой дружил. Ты, знаешь ее, то же из богатеньких. Людка не пришла на выпускной банкет. Аттестат получила и ушла. Поссорились они. Ну, Сашка давай мне уши тереть, слова ласковые говорить. Я подвыпившая была. Воспоминания школьные нахлынули, как я страдала из-за любви к нему, таким далеким был. А сейчас здесь, рядом. В общем, еще выпили. Повел меня в лес светлячков показать. И случился грех. Вернулись к костру. Я с какой-то сумасшедшей радости, что отбила Сашку у этой заносчивой дуры Людки, еще выпила, и больше ничего не помнила. Очнулась, утро позднее. Солнце высоко встало. Глянула, все спят вповалку. Потом поднялись, на речке умылись, допили остатки былой ночной роскоши и по домам разбрелись. Вот так, мама.
— Сколько месяцев?
— Два.
— Откуда узнала, что беременная?
— У Аленки, тестеры есть. Как-то тошнить начало. Я почему-то поняла, что «залетела» и побежала к ней. Попросила тестеры. Точно, беременна.
— Сашке рассказала?
— Рассказала, так он, гад, мне в лицо рассмеялся и сказал, а может не он отец, вас там, пьяных, столько валялось, кто угодно мог вами воспользоваться. Ищи — свищи, отца твоего ребятёнка, а он тут не причем. Я говорю, да как ты можешь так говорить, я же девственницей была и, только ты был со мной?! А он еще пуще ржать начал, сказал, мол, так упилась, под березой валялась, будили рассвет встречать, а ты, как мешок картошки, хоть на бок вали, хоть на спину, без тебя пошли на горку. И многие были не в состоянии встать, так что пока ходили встречать зорьку, кто угодно мог со мной быть. Взятки гладки с него. После того разговора, я словно отупела и решила, не хочу этого ребенка. Чтоб я растила Сашкино семя, когда он со мной так обошелся? Ну, что мама, дашь денег? Или я за себя не ручаюсь, — не выдержав, заплакала Вероника и зарылась в подушку. Плач сотрясал ее плечи. Галина отрешенно смотрела в окно. Тысячи мыслей проносились у нее в голове. Хотелось кричать, ругаться, бить по щекам свою неразумную дочь. Ох, Господи, дожила до позора. А как Грише, мужу сказать? Он же такой правильный. Милосердия от него не дождаться. Ей-Богу, если узнает, как и при каких обстоятельствах забеременела его дочь и тем более от кого, проклянет и выгонит из дома. Ой, Боженька, помоги, надоумь, как избыть это горе. Вероника все еще плакала. Галина ласково провела ладонью по ее вздрагивающим плечам.
— Ну, доченька, ничего, все наладится!
— Значит, дашь денег на аборт! – вытирая слезы, обрадовалась она. Галина же грустно сказала:
— Нет, доченька не дам! Тебе еще жить. Такой грех брать на душу нельзя. Ты молода, вся жизнь впереди. Образуется, как-нибудь. Тебе еще учиться надо.
— Да как я буду учиться, если рожу?
— Давай не будем торопиться. Подождем.
— Чего ждать, большой срок будет уже не будут делать, давай деньги, я записалась уже на следующий вторник.
— А вдруг впоследствии не сможешь иметь детей? Это такой риск.
— Да лучше без детей остаться, чем родить от этого урода, — с ненавистью ответила Вероника, — мама, дай денег. Не дашь, пойду в проститутки, но деньги найду.
Видя такую решимость, Галина поняла, ей не удастся уговорить дочь родить ребенка. Молодая, глупая. Ведь с рождением ребенка, жизнь не заканчивается, а только начинается.
— Ладно, дам денег. Отцу только не говори. Узнает, убьет нас обоих.
Прошла неделя. Вероника пошла, сделал аборт. Она рада была тому, что ей восемнадцать исполнилось в мае, а то бы пришлось объясняться с полицией.
А так, совершеннолетняя, как хочу, так и живу. И на аборт у родителей не надо разрешения спрашивать. Сама решаю, взрослая уже.
Врач, как мама пыталась отговорить, она была непреклонна. Было больно, вытерпела. Зато свободна, как птица. Прошло некоторое время.
И вдруг к родителям Вероники пришла Сашины отец и мать. Гостей пригласили в дом. Те сели и начали вести разговор о свадьбе Саши и Вероники. Отец удивился, сказал, мол, с какого перепугу вы вдруг решили сватать дочь. Сашин отец недоуменно посмотрел на него и сказал:
— Так ведь Вероника беременна от нашего оболтуса. Он сам сказал.
— Вероника, иди-ка сюда, скажи ты беременна? – побагровел отец.
— Нет, отец, ты что, кто сказал? – испугалась дочь.
— Вот Сашкины родители говорят.
— Дочка, не бойся, если от Саши носишь ребенка, он женится на тебе. Мы поможем всем, чем можем. Это такая радость. Первый внук или внучка. Ну?
— Нет, я не беременна, Саше я в шутку сказала, посмеялась, а он всерьез принял. Нет, правда, — сдерживая слезы, твердо сказала Вероника.
— Ну, вот, все разрешилось само собой. Извините дочку, ну подшутила над парнем, всякое бывает. Молодежь, есть молодежь, — говорил ее отец выпроваживая гостей. А тем временем Вероника лежала и плакала в дальней комнате. Сволочь, гад, не мог сразу сказать, что женится. И я дура, пошла на «вертолет» уселась. Кому доказала?
Сашке? Он, наверное, вздохнул с облегчением. А его родители порядочные оказались, не смотри, что сынок такой хлыщ. Дура, я дура. Как мама просила, наверное, сердцем чуяла, говорила, потерпи, все наладиться. Такой грех взяла на душу. Весь вечер пролежала одна в тоске, позвали к ужину, не пошла.
Потом, мама тихо зашла, подняла и прижала дочку к груди. Галина что-то шептала ей ласковое, Вероника же беззвучно глотала слезы. Мать и дочь долго плакали вместе.
