Год, который я просидела дома после рождения сына, был самым сложным для меня. Так как я не работала, а значит, не получала хорошего дохода (пособие на ребенка было небольшим, хватало лишь на еду и на игрушки для сына), свекровь считала, что я сижу на шее у ее мужа.
Славка, каждый раз уезжая на работу очень просил меня:
— Не сиди целый день дома, сходи к моим родителям, не то мать моя опять обидится. Ходи к ней каждый день, не ленись, помогай, все равно ведь дома заняться нечем.
И я шла, помогала по хозяйству. Все лето коляска с сыном стояла на улице возле калитки огорода, на котором я полола, убирала, копала, поливала.
После шла к ним домой, там все отдраивала «от» и «до». Стирала паласы, одеяла, подушки. Мыла потолки, окна, белила печи. Эта бесконечная стирка, уборка, огород.
Почему-то само собой подразумевалось, что раз я сижу в декрете, то мне нечем заняться у себя — чего я там буду сидеть в комнатушке, из четырех стен, когда у свекров вон какой огромный домище и огромный огородище?
Постепенно свекровь привыкла, что всю работу по дому и в огороде выполняю я. Я все делала с одним только желанием: лишь бы свекровка не смотрела на меня, как на обузу, севшую мужу на шею.
Мои-то родители совсем не помогали мне: они тяжело больные люди, которым самим нужно было помогать, а не ждать с них подмоги.
Но как бы я ни старалась, я узнала, что свекровь мной недовольна. Одна женщина, приходившая каждый день в гости к моей свекровке, видевшая, как я ни минутки свободной не сижу, все что-то делаю по дому, лажу с тряпкой за диванами или мою горы посуды, так вот эта женщина, как-то мне высказалась:
— Ты думаешь, свекровь тебя похвалит? Можешь не стараться! Я давно за тобой наблюдаю, с тобой обращаются, в этом доме, как с дармовой прислугой. Я Асе (так зовут мать моего мужа) говорила:
— Как тебе с невесткой повезло, работящая какая она у тебя!
А Ася ответила:
— Что там, пыль протереть, да палас пропылесосить, делов-то? Вот в коровник она неприученная, толку нет. Доила бы коров, чистила в стайках навоз, кормила — поила бы скотину, тогда да, можно было бы хвалить. Она ведь даже печь не топит, не умеет. Готовит невкусно, я ее на кухню даже не пускаю. Пусть хотя б пыль протирает, вместо того, чтоб спать до обеда у себя там. А то разленится девка, намаемся с ней потом.
Было ли мне обидно? Нет слов. Не выдержала, рассказала мужу. Славка начал защищать свою мать:
— Да ты что такое говоришь, она ж не нарадуется на тебя, говорит, так помогаешь ты ей. Сама мне постоянно хвалит тебя! А тетке этой я на твоем месте верить бы не стал. Не разбираешься ты в людях, доверчивая шибко. Завидно ей поди, что ты работящая. Ее-то невестка городская, сроду в руки тряпку не возьмет.
Поверила я мужу, но сомнение в душе моей все-равно поселилось. Мы с мужем потихоньку старались копить на квартиру, во всем себя урезая. Жилось трудно — с маленьким ребенком, без собственного жилья, да я, «бесприданница», мне ли было тогда выделываться.
Поэтому шла и работала, не было такого, чтоб поспать подольше, или не придти к родителям мужа хоть раз.
Упреков со стороны свекрови становилось все больше, запросов тоже. Вскоре происходило уже так: приезжали на выходные сестры мужа, одна жила в городе, там родители купили ей квартиру, как самой старшей, а младшая их дочь, Зина, училась в городе, в колледже.
Приезжали и ходили по дому, как барыни. Лениво валялись до обеда в постелях, мать цокала на моего сынишку, чтоб своим плачем или лепетом не мешал им спать.
Посуду за собой даже не мыли — невестка ведь есть.
