Ездить в родной двор к маме — ещё то приключение.
Завидев меня на остановке, окрестные бомжи наперебой начинают предлагают составить им компанию, собаки в страхе разбегаются, мамы прячут детей, а бабушки у подъезда плют три раза через левое плечо.
За столь тёплый приём я всегда благодарила Клавдию Васильевну, главную сплетницу микрорайона моего детства.
Талант всё переврать и выставить в отвратительном свете даже самую невинную новость вкупе с бесперебойно работающим помелом — страшная сила.
Клавдия Васильевна как раз их тех людей, которые, услышав маленький пук, раздувают его до размеров невообразимой вонючей кучи.
Уши-локаторы, наличие целой прорвы соглядатаев пенсионного возраста и длиннющий язык без костей, способный воспроизводить пятьсот слов в минуту — это всё она.
Всего пять минут назад она рассказывала тебе, как богатеи из 24 имущество делят, а уже сейчас вещает о том, что в 24 квартире поселилась дружная шведская семья, если вы понимаете о чём я. Что у человека в голове творится — не очень понятно.
Главная проблема Клавдии Васильевны в том, что фантазия работает на 200%, а память — всего на 10.
Однажды, когда мне лет 16 было, она притащилась к нам домой и начала в красках пересказывать маме, как папа её гонял по двору, хотя папа никогда не позволял себе на маму голос поднять, не то что руку. Увидев мамино вытянутое лицо, она ойкнула и убежала.
Мой отъезд (а в мамином доме редко переезжают, если только взрослые дети, да и то — не выпархивают из гнезда, а сбегают подальше от Клавдии Васильевны) стал поводом для сплетен намба ван.
Итак, список причин моего отъезда, растрезвоненный языкастой соседкой:
1) Я сбежала с цыганами.
2) Мне дали пожизненное.
3)Я вступила в секту, уговаривала маму отписать им квартиру, она отказалась и я ушла, гордо хлопнув дверью.
4) Я погрязла в пороках и заболела «французской болезнью», сбежала от стыда.
Не включаю сюда беременность, так как это было правдой. Но не от моряка дальнего плавания, как трепала всем Клавдия Васильевна.
В погоне за свежими сплетнями и дальнейшем их разносом, соседушка совершенно забыла про собственную семью. Чужие жизни, ощущение собственной важности, чувство гордости от клички «Соранча» (от слов «сорока» и «саранча»), всё это интересовало Клавдию Васильевну больше всего.
Приезжая к маме, я иногда шугала особо восприимчивых соседей, показывая им «козу» или делая красноречивый жест: проводила большим пальцем по горлу, при этом выпучивая глаза. Ну смешно же? Все знают, что Соранча врёт, как дышит, но всё равно ей верят.
Приехала к маме осенью. Обычно она ко мне ездит. Попили с ней чай, поржали над очередными высе… выдумками Соранчи: я лежала в психушке; ребёнок не от мужа, и вообще — может быть и не от человека; муж со мной разводится — решил уйти к настоящему отцу моего ребёнка. Ну кто в здравом уме в это поверит?
Я немного помогла маме по дому, оставила деньги и поехала домой. Про Клавдию Васильевну и думать забыла. А мама не забыла, и через полгода рассказала: сына у Соранчи посадили.
Наркоманом, ещё и грабителем оказался. Муж у Соранчи ушёл от неё к цыганке! А младшая дочь забеременела непонятно от кого. Сама Клавдия Васильевна ударилась в церковь, грехи замаливать. Больше не сплетничает, ходит, прощения просит.
Вот так в погоне за пикантными подробностями чужих жизней, Соранча профукала проблемы в своей семье. Я ржала, если честно. Все кругом плохие были, кроме неё и её семейки. Вот и карма пришла.
Впечатлилась. Пойду-ка, детей повоспитываю)
