Когда училась в университете, жила с тремя однокурсницами. На вступительных экзаменах познакомились, вместе после зачисления ютились в общежитии в одной комнате.
Это довольно удобно оказалось с бытовой точки зрения: на продукты складывались равными суммами, готовили по очереди.
Но дело же молодое, начали все с мальчиками встречаться. Кто с сокурсником, кто со старшекурсником, а кто и с курсантом ВКУ.
Я с аспирантом в библиотеке познакомилась с моего же факультета. Много нового по моей курсовой рассказывал, о преподавателях предупреждал, был очень начитанным, интересные истории знал.
Ухаживал культурно: мороженым угощал, книги дарил по профессии, руки не распускал, а главное – не напрашивался в гости никогда, несмотря на то, что в общежитии живу, вдали от родительского контроля. И к себе не заманивал, хотя заморочить семнадцатилетнюю девчонку несложно, было бы желание.
Хороший человек, иногда даже жаль, что разошлись наши пути.
Так вот, подружки мои сначала тоже вне дома встречались с женихами, а потом началось: то одного приведут, то другого.
Мало того, что в комнате места нет, так ещё и чаю им всем наливали с общим сахаром и печеньками, которых и самим досыта не было.
Оправдывали себя тем, что зима и холодно на улице.
Дальше – больше. Не только чай кавалеры уже хлебают, но и от ужина не отказываются. Ежедневно один, а то и два на обед заскакивают. А прокормить трёх здоровых парней – далеко не то же самое, что четырёх девушек.
Стали скидываться побольше.
Хотя мне поперёк горла такие гости были. У нас в семье никогда мужчины у женщин не харчевались, даже кофе по утрам не пили. Мой дядя так и смеялся всегда: «Гусары у дам не завтракают». Если уж идут к знакомой, то не с пустыми руками, естественно.
А эти трое ходят и столуются у нас практически каждый день, и хоть бы один хлеба принёс или там крупы пакет.
Но соседкам я ничего не говорила, чтобы скандал не провоцировать. Не хотела при взаимном недовольстве потом жить на двухэтажных кроватях.
Однако всё равно всё этим и завершилось.
Прислали мне однажды родители тушёнку, тогда продукт ужасно редкий. К тому же питательный.
Сварила я из неё суп, чтобы втихаря от подруг не жрать, а хотя бы пару тарелок каждой досталось. Мясо тогда у нас редко бывало. Колбасу по талонам только иногда удавалось урвать.
Полная кастрюля получилась, аж до краёв. Оставила её на плите, чтобы суп дошёл, и в университет побежала.
Вечером возвращаюсь и вижу с порога картину: сидят мои три красавицы с кавалерами, в картишки дуются. А на плите абсолютно пустая кастрюля и посуда немытая стопкой на столе. Даже хлеба нет.
– Девочки, мне супа-то оставили? – спрашиваю, хотя уже ясно, что спать я голодной лягу.
– А ты разве тоже хотела? – как бы удивлённо отвечают и бровки домиком делают.
– Да нет, – говорю, – не хотела, специально для ваших нахлебников приготовила. Жаль, не подавились.
Ну и поругались, конечно. Высказала я им всё, что думаю. И о женихах их, халявщиках, и о том, что я посторонних людей кормить не обязана, и даже по женской гордости прошлась 
Ну а что? Ты так себя не уважаешь, что не уверена: то ли мужик тебя любит, то ли просто питается у тебя ради экономии? К чёрту такое счастье.
Потом, естественно, переехать пришлось. Но я не пожалела. Уж лучше одной жить, чем на свои деньги мужиков-иждивенцев содержать.
