«Люблю» — это единственное, по-настоящему волшебное и слово, и чувство. Поняла это поздно, но рада, что поняла. Баба Шура помогла понять. Когда она с пятилетним внуком Павликом переехала в наш дом, то была моложе, активнее.
Но сразу видно – бабушка, старой еще закалки, настоящая. Она вроде и чужая тебе, а посмотришь, и что-то родное в ней замечаешь. Наше. Но я бы и не обратила на них внимания, если бы не поведение Павлика.
Когда я вечером возвращалась домой, они часто гуляли, и было видно, что поведение Павлика странное, особенно с учетом его возраста. Да, гиперактивность, капризы, но и еще что-то, в походке, во взгляде исподлобья. Таких детей становится всё больше.
Однажды я не выдержала. Внук кричал, бился в истерике, махал кулачками, ругался на бабушку, а она старалась его обнять. В надежде, что Павлик испугается строгую тетку в очках, я подошла, и уже хотела вмешаться, как услышала слова бабы Шуры:
— Павлик, сынок, я тебя очень люблю. И буду всегда любить.
Она пыталась его обнять, и повторяла только эти слова. Павлик успокоился. Я порылась в сумке, нашла там жвачку, угостила его. Он пробурчал низко, отрывисто:
— Спаси-бо…
Тогда мы и познакомились. Если сейчас на земле существуют святые, то одну из них я знаю. Это баба Шура. Позже я поняла, что и у меня в жизни были моменты, когда мне хотелось бы стать на минутку Павликом. Только для того, чтобы такая баба Шура прижала меня, и произнесла:
— Внученька, я тебя люблю, и буду всегда любить! Несмотря на то, что ты сама, зараза такая, натворишь дел, а потом тебе плохо от этого. Но я тебя люблю!
Девки, честно, но мне бы так полегчало!
В один из весенних дней, после Пасхи, баба Шура пригласила меня в гости. Наверное, её пугала моя худоба, и она хотела, чтобы я доела куличи, яйца, и пирожки. И холодец, да. А может ей просто захотелось выговориться.
Павлик играл в комнате, а мы сидели на кухне, и Баба Шура рассказала, что её дочь Светлана родила Павлика поздно, а через какое-то время стало понятно, что он не такой, как остальные дети. Очень не такой. Старший сын Светланы нервно реагировал на Павлика, который, как немного подрос, то есть научился ходить и говорить, стал… Мешать стал, злить, портить что-то, ломать.
— Денег врачам много отдали, — говорила баба Шура, — да толку мало, сказали про родовую травму, кислорода там не хватило, еще что-то… Таскали они его, таскали… а потом ругаться все стали в доме. Вижу, что лишний для них Павлик, так я им предложила отдать мне его, пока жива. Он хоть и буянит на меня, но со мной ему лучше. Я в ответ буянить не умею. Не кричу на него, как Светка… Ему в школу в этом году, очень я хочу, чтобы он в школу пошел. Мою квартиру они продали, у меня большая была, а нам эту купили… Зато денег хватает…
Забегая вперед, скажу, что в школе Павлик отучился два года, и, с учетом его состояния, вполне неплохо отучился. Дальше, домашнее обучение.
А тогда я предложила все свои знакомства, и знакомства знакомых, и клубок связей, включая главного врача детского отделения…
— Нет, не говори так. Не отдам я его туда. Я лучше молиться буду, и любить его. Когда я маленькой была, у нас в деревне жил мальчик такой, вел себя еще хуже. Но мать его любила, и он поправился.
Мне, с моим гностицизмом, всё это было и понятно, и непонятно.
— Баба Шура, а когда ему лет пятнадцать станет, драться начнёт уже по-другому? Да и возраст…
— На все воля Божия, деточка.
Ушла я от неё расстроенной. Мне было жаль, и её, и Павлика.
Мне захотелось рассказать про бабу Шуру из-за того, наверное, что через неделю Пасха. Теперь её на улице вижу редко, а с Павликом регулярно встречаюсь в магазине. Нет, он не стал совсем здоровым, но…
Я почему-то верю теперь бабе Шуре. Верю в волшебство слова «любовь», в чувство это. Но и врачи помогли, когда пришло время, помогли подобрать препараты, необходимые. Но без её «люблю» — всё было бы куда сложнее…
