— Мама, где вещи Николай Тимофеевича? – громко спросила дочь Марина, которая приехала с братом Сашей в родительский дом.
— Зачем тебе? – слабым голосом поинтересовалась Галина. Она болела уже несколько лет. Лечение принимала, наступало временное улучшение, а потом опять по-новой.
— Сейчас за Николай Тимофеевичем из больницы приедут, подлечат, а потом в дом престарелых.
— Зачем вы это делаете, дети? Кому он в приюте нужен будет? – вопросила мать, — он же парализованный на правую сторону. Пусть лежит у меня, я присмотрю.
— Мама, мы приезжали в отцовский дом, не мочу чужого мужика нюхать.
— Николай, виноват, что его парализовало? Ну, конечно, когда лежишь колодой, все пускает под себя.
— Вот именно, колодой. И долго собираешься смотреть за ним? На себя посмотри, еле-еле ходишь. У тебя сил не хватит его переворачивать. За ним же надо следить, памперсы менять, в бане мыть.
— А я с соседкой Евдокией договорилась, она помогать будет.
— Сколько платить собралась? За бесплатно сейчас никто не поможет.
— Ну, платить, не платить, а какую-никакую копеечку дам.
— И будете две старухи одного мужика ворочать? А с тобой, что случись? Как я тебя одну тут оставлю, а? Вдруг помрешь, ухаживая за чужим мужиком.
— Дочка, как тебе не стыдно, мы же с ним все-таки десять лет прожили. Ты с Сашкой так радовались, когда он переехал ко мне жить.
— Конечно, радовались, после смерти отца, ты одна билась в пустом дому, да и нас напрягала, то огород ей посади, то прополи, да окучи, жуков помори, а огород двадцать соток. Каждые выходные приезжали за двести километров. Другие семьи на курорты ездят, да по заграницам, а мы как проклятые, к тебе, траву дергать.
— Вы похвалялись, картошка своя, да разносолов полно, не то, что у других. А что же теперь?
— Будешь похваляться, когда другие про Турцию рассказывают, а я им про что, как зять твой жуков морил?
— Ну, все-таки бессовестно так к Николаю относится. Столько лет после смерти отца за домом следил, хозяйство вел, а я заболела, ухаживал за мной. Теперь за все труды вы его в дом престарелых?
— А кто тебе, а кто он нам? Чужой человек.
— Нет, так дело не пойдет, — решительно заявила мать, — оформляете, так нас двоих разом или оставляйте его у меня.
— Вот еще новости! – деланно удивилась дочь, — Саша, зайди-ка, послушай, что мать говорит.
— А что она говорит? – жуя на ходу, вошел сын.
— Сказала, что деда Николая будем в дом для престарелых оформлять, так она на дыбы, говорит, не брошу его.
— Мать, ты чего, ради какого-то старика? Ты же больная насквозь, еле ноги волочишь.
— Нельзя так сынок, это ж свинство какое-то. Был человек здоровый, нужен был, а как скрутило его пинком со двора, так что ли?
— Мама, пойми, ты и ему страдания приносить будешь. Думаешь, он не мается, видя, как ты, больная, возишься с ним? Он же ненавидит сейчас себя за беспомощность.
— Ну что ты меня уговариваешь, как девочку, — возразила мать, — вижу же, что-то вам нужно от меня.
— Да ничего не нужно, только о тебе заботимся. Николай Тимофеевича в больницу, тебя ко мне. Полгода у меня поживешь, полгода у Сашки, вот и будем присматривать и лечить заодно.
— А Николай? – бесстрастно спросила Галина. Марина всплеснула руками:
— Опять об этом старике! Почему я обязана заботиться о нем? Кто он мне или Сашке? Ну, жили, ничего не скажу, хорошо жили. Но судьба распорядилась так. Его в дом престарелых, а тебя мы забираем. Тем более вы не расписанные и не венчанные. Так с боку припека. Как говориться «встретились два одиночества». Ладно, мама, давай его вещи, а то вот-вот «скорая» приедет. Ведь ты же хочешь, чтоб Николай Тимофеевича подлечили, а?
Галина кое-как поднялась со стула и пошла в комнату, вынесла чемодан.
— Вот это все его, я к нему, — и пошла комнаты.
— Иди, поговори, подготовь к переезду, — отозвалась Марина. Галина вошла в комнату, где лежал Николай, и присела к нему на кровать.
— Вот такие дела, Николушка! Разлучают нас с тобой, — всхлипнула она. Николай Тимофеевич шевельнул левой рукой и прошептал:
— И правильно делают. Что тебе со мной возится, сама еле ходишь. А там, в больнице медсестры, врачи. Глядишь, может и поправлюсь. А в приюте? И там люди живут! Не пропаду.
— Ты прости детей моих. Времена паскудные настали, испортились они. Сама их не узнаю.
— Ничего, главное прожили мы с тобой душа в душу. Вспоминай иногда меня.
— Да я к тебе приезжать буду. Каждую пенсию.
— Ну, вот и договорились, — прошептал старик, — иди, устал я.
Галина вышла, и тут за забором послышался гудок. «Скорая» приехала. Общими усилиями вынесли Николай Тимофеевича, погрузили в автомобиль. Машина тронулась, Галина только успела помахать вслед и заплакать. Марина и Саша зашли домой, вынесли вещи.
— Давай мать, садись, поедем к Марине. А к Новому году ко мне. Ох и гульнем, — хохотнул сын.
— А как же дом? — засуетилась Галина, — кто за ним присматривать будет?
— А дом, мама, мы на продажу выставили. Зачем он нам? Ты под присмотром. Без хозяина дом развалится. А так хорошие деньги возьмем. Половина мне, как раз твоему внуку на учебу, половина Сашке, давно машину сменить мечтает. Это же здорово, мама!
Галина сидела в машине, и только сердце сжималось от боли тихо заплакала. Как лихо все решилось. Эх, дети! Бог с вами, а тебе, Николушка, обязательно приеду! – мысленно пообещала она, глядя сквозь слезы на мелькающие деревья вдоль дороги.
