Знакомая, заламывая руки, жаловалась на «горе». Горем эти стала, как водится, жена ее сына, с которой тот тайно расписался.
Девушка простая, добрая, но с большим недостатком — воспитанница детского дома, что будущую свекровь совсем не обрадовало. За глаза она так и называла девушку — детдомовка.
Ее описание наглой особы, пытавшейся проникнуть в благородное семейство, выглядело примерно так…
«Худая до истощения, с огромным беременным пузом, была одета в коротенькие шортики, почти трусики, и спортивный топ, оголявший живот и синие растяжки на нем.
На голове окрашенные в баклажанный цвет волосы были свернуты в «фигушку» и заколоты какой-то облупленной заколкой. Макияжа не было. Были бесцветные очечки. Практически до волоска выщипанные брови, делавшие ее лицо полностью лысым.
С порога новоприобретенная родственница кинулась нас всех обнимать и целовать. Как спущенная с поводка собачонка. Людей, которые видели ее в первый раз в жизни.
Некоторые шарахались, но старались быть вежливыми. Навязывалась и прилипала ко всем, не смотря на их реакцию по отношению к ней.
И из нее как из рога изобилия лились такие подробности ее биографии, которые в принципе даже очень близким людям не рассказывают. Стараются умолчать.
Родилась в многодетной семье. Мать пила и много раз выходила замуж. Успевала рожать, а потом детей практически сразу забирали в детдом. Знает лишь об 11 своих братьях и сестрах.
Большинство сидят в тюрьме. Она выросла в детдоме. После 9 класса училась в техникуме, где забеременела в 16 лет. Кто отец ее первого ребенка она не знает. В роддоме написала отказную на ребенка.
Узнав, что среди присутствующих родственников есть адвокаты и юристы, с детской непосредственностью попросила решить проблему с ее алиментами на первого ребенка, потому что огромный долг и ей грозят судимостью.
Присутствовавшие женщины особо впечатались, узнав ее возраст. На тот момент ей было 21 год. А все почему-то решили, что ей года 32.
За столом делилась подробностями своей протекавшей беременности, делиться которыми за столом как-то не принято. Говорила не затыкаясь. Ложкой разрубала голубцы и вилкой подносила кусочки ко рту. Нож она отпихнула от себя.
Среди родственников было тягостное молчание. Полный шок. Среди врачей, учителей, инженеров, адвокатов таких «чуднЫх» людей ранее не наблюдалось. Разбежались с семейного вечера пораньше.»
Я так поняла, что муж хотел этого первого ребенка разыскать. Усыновить. Жить дальше. Учиться дальше жить вместе. Но у родственников другие планы: избавиться от семейного позора любой ценой.
— Нифига себе, вы снобы… — говорю. – Не жалко? Она ведь внука вашего под сердцем носит.
Знаете, что она сказала мне напоследок: «Мы не снобы, мы – нормальные. Мы не готовы общаться с «такими» людьми.»
