Первое время Миша был в восторге и пел оды своей избраннице:
— Лиза всегда ухоженная, красивая. С Маринкой — не сравнить! Дома чистота, полный холодильник готовой еды, по вечерам об усталости не ноет! Мечта, а не женщина!
Упомянутой братом Марине не посчастливилось стать его первой супругой: она разрывалась между работой, домом и уходом за ребёнком.
И временами действительно напоминала взмыленную лошадь: помощи от Миши было не дождаться, даже если десять раз о ней попросить. Наоборот, просьбы Марины его раздражали и сразу находилась куча отговорок.
А тут такой контраст: беззаботная фея супротив уставшей лошадки. Собрал брат вещи и ушёл к вечно порхающей стрекозе-певунье.
— Как можно дома сидеть? Скучно же! — удивилась и так недовольная мама, услышав об источнике благосостояния новой невестки — о квартирах в Москве. — Променял хорошую жену на лентяйку! Ко мне её не води. Одна у меня сноха! Марина. Иной и быть не может — не приму.
Мама слово сдержала: стоило Мишке притащить Лизу к маме, как дверь пред их носами захлопнулась. Отсутствие общения, кстати, не помешало Лизе придумать свою версию для неприятия свекрови:
— На квартиры мои пасть разинула. В столицу перебраться захотела. Но я не позволила!
Ячейка Лиза-Миша, после нескольких демонстраций столь явного неодобрения, почти полностью абстрагировалась, зажив своей беззаботной жизнью.
Брат летел с работы домой как на праздник: блюда заморские да жена при укладке оказались не хилым магнитом. Ни тебе требований забрать ребёнка из садика или забежать в аптеку. Ни тебе просьб погулять с дочкой и помыть посуду. Знай только, что услаждай взор и радуй желудок.
— Так и должно быть, — вальяжно рассуждал Миша, хвастаясь супругой перед друзьями и родственниками, — жена сидит дома и ждёт мужа с работы.
Забывал он про одну маленькую, но очень значительную детальку. Деньги. Вот если бы сиё действо происходило за Мишин счёт — вопросов бы не было. А то получается, что женщина на свой пассивный доход кормит мужчину. И до новой жены брата это тоже доехало.
Лиза, привыкшая жить на широкую ногу за свой счёт, потребовала солидарного вклада мужчины. А что такое тридцать тысяч периферийной зарплаты, с которой ещё и алименты удерживают, по сравнению с ценами на аренду жилья в столице? Пшик!
Надоело нашей рантье мясо на свои денежки покупать. Так у Миши появилась вторая работа.
— Ну и правильно! Пусть работает! — порадовалась мама. За Марину порадовалась, которая стала получать более крупную сумму на содержание дочери.
Со временем пыл Мишки поугас: од поубавилось, а ноги уже не так быстро стали носить его домой. Он даже пару раз позвонил и спросил про Марину: есть ли у неё кто-нибудь? Есть. Хороший мужчина, не чета моему брательнику. Племяшку принял без вопросов. Мы с мамой на их свадьбе были — глаза у обоих светятся.
Вот так женился мой брат на рантье: Лиза сдаёт две двухкомнатных квартиры в Москве, сама живёт у нас на периферии и не работает. По заграницам ездит. Одна — у её мужа средств на это нет.
Брат теперь жалуется: он пашет сутками, а она по салонам красоты шастает, вместо того чтобы копеечку в бюджет вложить. И для кого только прихорашивается (ай-яй-яй, какая нехорошая!), если Миша уходит из дома с рассветом, а возвращается после заката?
Зато у Марины всё хорошо: новый муж с неё пылинки сдувает, падчерицу в школу отвозит, и не брезгует посуду помыть да стол протереть. Расцвела мама племянницы, похорошела.
Ведь женщина превращается в ломовую лошадь при фиговеньком мужчинке под боком. А если мужчина нормальный, то и его спутница жизни мало похожа на загнанного зверя. Жаль, что Миша этого так и не понял. Ни капли его не жалко — сам виноват.
Вот Лиза забеременеет, если решится, от такого-то удака, тогда жизнь Мишки станет ещё веселей. Будет Марину вспоминать и плакать. Да поздно будет. Ушёл поезд. Просрал Мишка своё счастье.
