Насчет своей внешности Лиза никогда не питала больших иллюзий. Еще подростком она частенько запиралась в ванной и внимательно себя рассматривала.
Отражение в зеркале долговязой обладательницы пусть длинных, но неутешительно жидких волос уверенности ей не приносило. Вдобавок у Лизы был крупный нос, на вытянутом лице он смотрелся словно застывший в одном положении флюгер.
— Зато я умная и всесторонне развитая личность! — как правило, таким вердиктом заканчивала осмотр у запотевшего зеркала Лиза и привычно зачесывала волосы назад.
На какое-то время эта установочная фраза приносила девушке душевное умиротворение, она садилась за учебники, продолжая обогащать бесценными знаниями свой разрастающийся как на дрожжах внутренний мир.
Пока ее сверстницы гуляли с мальчиками по вечерам в парке и обжимались там же на дискотеках, Лиза училась. Она вгрызалась в гранит науки, доказывая всему миру: если его и можно покорить, то только интеллектом.
Легко и непринужденно Лизок, как называл ее папа, закончила школу с золотой медалью и, не особо напрягаясь, поступила в институт на юридический. Уже студенткой девушка получила от мамы бесценный подарок: ей позволили остричь опостылевшую косичку.
Короткая стрижка радикально изменила образ зализанной заучки, хотя шарма не привнесла. Тогда Лизок открыла для себя косметику и решила, что вызывающе яркий макияж изобрели именно для нее.
Но жгучие черные брови, густая подводка «корабли» и заметный за версту слой неестественно коричневого тонального крема кавалеров только отпугивали, нежели наоборот.
Родители девушки, как могли, ее поддерживали. В роли утешителя чаще всех выступал папа. Анатолий Кузьмич в дочке души не чаял. В свое время именно он уговорил жену рожать второго ребенка, которым, собственно, и являлась Лиза.
Когда Лизок была маленькой, то счастливый отец взял все хлопоты по воспитанию малышки на себя: отводил и забирал из детского сада, варил супы да каши, учил читать и писать. Анна Владимировна, мама Лизы, работала в то время завучем в школе и за заботу о детях, дочке и старшем сыне Никите мужу была несказанно благодарна.
Родителей Лиза всегда считала эталоном супружеской пары. Анатолий Кузьмич очень любил свою Нюру, и она отвечала ему взаимностью. Им хорошо было вдвоем. Супруги постоянно советовались друг с другом, случалось, спорили, но, как воспитанные и интеллигентные люди, приходили к консенсусу цивилизованно.
Правда, позиция Анны Владимировны в воспитании детей была своеобразной. Она старалась ни во что не вмешиваться. Пришел Никита с подбитым глазом? Показалось. Плачет ночью Лизок в подушку? Померещилось. Все как-нибудь само собой образуется и, как утверждал советский экстрасенс Кашпировский, обязательно рассосется.
Анатолий Кузьмич, наоборот, живо всем интересовался и старался ко всему подойти позитивно, иногда даже слишком. Он постоянно улыбался, и порой казалось, что этот человек за всю жизнь слова грубого никому не сказал и мухи не обидел.
Может, так оно и было. Анна Владимировна утверждала, что ее Толяша немного блаженный. Разумеется, говорила она это за глаза и только в узком кругу.
****
К тому времени, когда Лиза поступила в институт, Никита женился и переехал жить в другой город. В огромной трехкомнатной «сталинке» остались только родители и Елизавета.
На третьем курсе у Лизы неожиданно появился поклонник. Неожиданностью это стало и для самой девушки, ведь Денис был завидной партией: воспитан, образован, не в меру амбициозен.
А тому, как молодой человек отстаивал в споре собственное мнение, мог позавидовать сам адвокат дьявола. Аргументы Денис всегда приводил веские, безапелляционные и нереально красивые. Виртуозно выстроенные силлогизмы и богатый словарный запас кавалера поразили девушку в самое сердце. Лиза влюбилась как кошка.
Ее невостребованное до той поры женское начало расстелилось мягким ковром перед ногами Дениса. Лизок могла слушать молодого человека бесконечно, затаив дыхание, соглашаясь с ним во всем, даже с тем, с чем когда-то была сама не согласна.
День за днем категоричный Денис разжевывал влюбленной строение мира: почему не стоит дружить с евреями, за что нужно ненавидеть рабочий класс, к каким высотам необходимо стремиться в личном развитии, и что это, исходя из реалий современного бытия, можно делать, ступая даже по головам.
Когда девушка окончательно попала под его чары, Денис переключился на ее внешний вид. Надо отдать ему должное, молодой человек настоятельно порекомендовал Лизе ограничить себя в косметике.
Он вполне доходчиво объяснил ей, что боевой раскрас, которым Лиза по-прежнему пугала окружающих, хорош только для индейских племен, где мужская половина разрисовывала себя, пытаясь задобрить духов. Два раза повторять Денису не пришлось: Лизок вняла сразу и беспрекословно.
Когда девушка познакомила своего возлюбленного с родителями, те едва не заплакали от счастья. Денис умел производить впечатление.
Он пришел в дом Лизы с шикарным букетом для мамы, галантно поцеловал руку Анны Владимировны, произнес несколько точных комплиментов, а с папой пообщался на общие темы, при этом, как бы сам того не желая, продемонстрировал свой весьма и весьма богатый кругозор.
Елизавета сидела за столом, практически не касаясь стула: она была влюблена по уши и парила в воздухе. Сердце бешено колотилось в груди, а в животе, как пели в какой-то глупой песне, порхали бабочки. Свадьбу Дениса и Лизы играли в солидном ресторане, а после молодые переехали жить в дом родителей невесты.
Денис родился и вырос в маленькой деревне, где у его семьи был небольшой покосившийся от времени домик. А все завидные перспективы, как любил повторять молодой человек, находились только в городе, поэтому нечего делать в сибирской глуши двум практически готовым юристам.
Через год Лиза забеременела. К тому времени она навсегда распрощалась не только с косметикой, но и с краской для волос, феном и плойкой.
По словам молодого мужа, это было не только вредно, но и убивало в Лизе ее милую непосредственность, которой, как оказалось, был не только вагон, но и маленькая тележка.
Подстригать челку, чтобы хоть как-то скрыть огромный нос, Денис ей тоже запретил. Лиза попыталась возразить мужу, но ее сразу мягко поставили на место: женщина, будь тише и покладистей!
Денис тщательно и продуманно готовился к рождению сына. В комнате молодых играла только классическая музыка, звучала высокая поэзия в исполнении будущего отца, помещение бесконечно проветривалось, и был установлен строжайший запрет на просмотр телевизионных передач.
Когда мужчина где-то прочитал, что беременным полезно гулять и ходить пешком, Лиза практически переехала жить на улицу. Домой женщину запускали лишь на ночь, когда стемнеет.
Прилечь отдохнуть Лиза могла только где-то на лавочке, да и то ненадолго: к беременной сразу спешили сердобольные граждане, предлагая вызвать «скорую». Идти к подругам она не решалась, муж такие встречи не приветствовал.
Анна Владимировна по своей привычке в жизнь молодых не вмешивалась: мол, сами разберутся, им виднее. Анатолий Кузьмич пару раз интересовался у изможденной дочери: «Все хорошо?» и, услышав долгожданное «Да, папа», поспешно успокаивался.
Рожать Лизу увезли прямо с улицы. А когда спустя несколько часов на свет появилась горластая Милка, Денис испытал настоящий шок. Он ждал сына!
Родители Лизы старалась утешить раздосадованного отца, но суровому мужскому горю не было предела. Наконец Денис принял решение: встречать жену с дочкой не пойдет! Они обе его предали.
Лиза и сама расстроилась, узнав, что у нее родилась девочка. Они с мужем специально отказывались делать УЗИ, чтобы не знать пол ребенка. Ведь Денис пребывал в стопроцентной уверенности — будет мальчик.
Когда Милку принесли кормить, Лиза заплакала. От счастья или от огорчения — она так и не поняла, эти чувства вели в ее душе ожесточенные бои.
Денис слово сдержал и на выписку не пришел. Встречали молодую мать с ребенком родители и друзья-студенты. Отсутствие мужа Лиза всем объяснила его срочной работой.
Когда Лиза с ребенком приехала домой, в квартире повисла гробовая тишина, нарушаемая редким кряканьем новорожденной. Анна Владимировна копошилась на кухне, делая вид, что занята чем-то очень важным. Анатолий Кузьмич несколько раз заходил в комнату дочери, нависал над спящей внучкой, угукал и усипусил смешно и очень нежно.
Лиза молчала. Поздно вечером вернулся Денис. Весь день он пытался принять факт рождения дочери и работал над собой. И когда появился на пороге, решительно подошел к кроватке и взял сверток с Милкой на руки.
Елизавета страшно испугалась, но муж неожиданно спокойно произнес: «Все будет хорошо!» Из Лизиной груди хлопком вырвался облегченный стон и рыдания. У ее дочери будет отец.
****
Когда Милке исполнилось два года, Лиза снова забеременела. Через девять месяцев родилась Кирка. Эту весть Денис принял стойко, видимо перебесившись в первый раз.
Как только Кира научилась ходить, Денис решил: детей необходимо закаливать. В любую погоду малышки бегали по дому босые, в одних трусиках, иногда забираясь на колени к бабушке и дедушке, дрожа от холода.
Но только тогда, когда этого не видел папа, ведь щенячьи нежности, проявление пусть детской, но все равно слабой воли, а также различные сладости Денис не приветствовал. А папу девочки боялись как огня. Милка частенько стояла в углу наказанная, а Кирка была для этого еще слишком мала.
Однажды Денис решил, что занимается здоровьем своей семьи недостаточно полноценно, и они тут же перешли на здоровую пищу. За общим столом на всех семейных праздниках перед Денисом и Лизой стояла отдельная небольшая кастрюлька, где своей очереди ожидали вареная брокколи или свекла.
Соль, сахар и масло они не употребляли. Словно героиня Гурченко Раиса Захаровна, релаксирующая под «Элегию» Массне, супруги тщательно пережевывали здоровую пищу, сидя за новогодним столом.
Девочки, насытившись перетертыми овощами заранее, находились в комнате. На мандарины, шоколад и газировку было установлено строжайшее табу.
Однажды Анна Владимировна изменила своим принципам и решила поговорить с дочерью. Она осторожно поинтересовалась, откуда берутся синяки, которые стали частенько появляться на ногах внучек.
— Они дети, — ответила Лиза. — Прыгают, бегают, о кровать то и дело ударяются.
Через несколько недель после этого разговора Денису предложили престижную должность в органах. Посулили немалые деньги, правда, ехать необходимо было в какую-то тмутаракань за тысячи километров.
Когда Лиза рассказала об этом родителям, Анна Владимировна только молча поджала губы, а Анатолий Кузьмич развел руками и грустно улыбнулся. Мол, ничего не попишешь, судьба. На вокзале, пока Денис не слышал, мать тихо сказала дочери: «Помни, тебе всегда есть куда вернуться…»
После этих слов Лиза сжала руку матери с такой силой, что в какой-то момент Анна Владимировна хотела схватить дочь за плечи, обнять и никуда не отпускать. Но это был только порыв, женщина по-прежнему ни во что не вмешивалась.
Поезд увез Лизу и девочек. Но через полтора года они и правда вернулись. Без Дениса. Родители дочку ни о чем не спрашивали, и сама она ничего не рассказывала. В родном городе Лиза устроилась работать юристом, девочек определили в детский сад.
Анна Владимировна отметила, что на щеках дочки стал появляться легкий румянец, а пару раз Лизок даже от всей души рассмеялась, чем несказанно удивила родителей. Они давным-давно не слышали ее смех.
В сумочке Лизы снова нашла место косметичка, только на этот раз женщина к макияжу подошла с умом, немного подчеркивала глаза и слегка подкрашивала губы. Она сходила в парикмахерскую и сделала стильную стрижку.
А через несколько месяцев вернулся Денис. Родители поняли без слов, что супругам необходимо поговорить, поэтому забрали девочек и уехали на дачу. А когда вернулись домой, то на столе в гостиной Анну Владимировну ждал великолепный букет алых роз, ей галантно поцеловали руку, а у Анатолия Кузьмича поинтересовались: что он думает о частице хиггса и есть ли во всем этом смысл?
Лиза сидела на диване бледная и какая-то потухшая. Денис же наоборот был общителен и весел: не переставая, тискал дочек, шутил и не замолкал ни на минуту. Он объяснил теще и тестю, что вынужден был оставить должность помощника прокурора, потому что его всегда тянуло к семье.
В городе ему предложили работу следователя, и он с радостью согласился. «Все будет хорошо!», — подытожил свой рассказ Денис.
Шло время, но в Лизе произошли какие-то перемены. Она больше не слушала пламенные речи мужа, открыв рот. Прятала от него косметику, а укладывала волосы и красилась уже на службе. Елизавета работала в престижной фирме.
Макияж женщина стирала на улице и перед мужем представала уже вся из себя естественная до умиления. Дениса стали частенько отправлять в командировки, и в эти дни Лизок пребывала в приподнятом настроении.
Наступило лето. Пенсионеры Анна Владимировна и Анатолий Кузьмич перебрались жить на дачу, попросив дочь приехать к ним через неделю и привезти кое-какие продукты.
В тот день, когда Лизу с провизией ждали родители, из своей очередной командировки приехал Денис. Девочки тоже были на даче, а Елизавета только что вернулась с переговоров, опрометчиво позабыв снять макияж и намочить волосы, смывая следы укладки….
****
Когда начало темнеть, Анна Владимировна забеспокоилась. Лиза обещала приехать еще в обед, а ее все не было. Связь на дачном участке пенсионеров отсутствовала как класс, и мобильные телефоны здесь использовали только как часы.
Через какое-то время на горизонте показалась Елизавета. В одной руке она несла сумку с продуктами, другой держалась за живот.
— Что случилось? – заботливо поинтересовался Анатолий Кузьмич.
— Мне нехорошо, пап, — пожаловалась бледная как полотно дочь.
— Иди, посиди в баньке, там прохладно, — посоветовал отец. — Может, перегрелась.
Лиза послушалась. Но, не дойдя до баньки, упала в обморок.
Все, что было потом, Анна Владимировна вспоминала как страшный сон. Одновременно заревели Милка и Кирка, Толяша забегал по грядкам как полоумный и все брызгал водой из бочки Лизе в лицо, пытаясь привести ее в чувство.
Сама Анна Владимировна хаотично набирала на безжизненном сотовом цифры «0» и «3», пытаясь вызвать «скорую». Но оперативно и адекватно на произошедшее среагировал только сосед по даче — таежник Ксенофонтыч.
Он подхватил Лизу и уложил ее на заднее сидение своей старенькой «Волги». Анна Владимировна забралась в машину рядом с дочерью, и Ксенофонтыч отвез их в ближайшую больницу. Медики диагностировали у Лизы разрыв селезенки и в срочном порядке отправили в операционную.
— Наверное, сумка была очень тяжелой, — осторожно высказала предположение Анна Владимировна. — Надорвалась!
— Ты, Нюта, совсем, что ли? — взревел Ксенофонтыч. — Избили ее!
— Кто? — растерялась пенсионерка.
— Не знаю. Мужик, наверное, ейный.
— За что?!!
— Откуда я знаю? — выдохнул Ксенофонтыч луком. – Бьет — значит, любит.
Больше соседи по даче не разговаривали. Анна Владимировна думала, что у нее сейчас лопнут барабанные перепонки — так сильно гудела ее голова. Она пыталась себя успокоить: мужлан Ксенофонтыч, скорей всего, судит со своей колокольни, ведь Денис — воспитанный и интеллигентный человек.
Тем более в органах работает. Но перед глазами женщины вдруг, как картинки из диафильма, стали всплывать продрогшие до синих губ внучки, синяки на детских телах, потухший и безжизненный взгляд дочери и упертый в своей вечной правоте зять. Может, это все череда нелепых совпадений?
Пришел врач и сказал, что если бы Лизу привезли минут на двадцать позже, то ее бы уже и не спасли. Удар был очень сильный, скорей всего, били ногой.
— Ногой? — как эхо повторила обезумевшая от новостей мать.
— Да, ногой, — подтвердил хирург. — У нее по всему телу синяки и кровоподтеки. Свежие есть, и старые тоже.
Анну Владимировну затошнило, и женщина даже закрыла рукой рот, сдерживая рвотный позыв.
— Сейчас ваша дочь в реанимации, состояние стабильно тяжелое, — сказал врач. — Мы сообщили обо всем в милицию.
****
Через несколько дней Лиза пришла в себя. Она призналась, что ее избил муж, и рассказала, что он делал это и раньше. Когда Анна Владимировна зашла в палату к дочери, то не смогла сдержать слез.
Всегда немного отрешенная и ни во что не вмешивающаяся женщина целовала Лизину руку и как заведенная все повторяла: «Доченька, прости нас!» Анатолий Кузьмич молчал.
Елизавета тоже разрыдалась, дав волю эмоциям, которые хранила в себе несколько страшных лет. Впервые Денис ударил ее, когда она вернулась из роддома с Милкой.
Он сообщил жене, что женщина — ущербное звено эволюционной цепи, и плодить на свет девочек практически преступление. Лиза попыталась возразить мужу, за что получила… по почкам. Бить Денис умел и знал — куда.
— Если ты не понимаешь элементарных вещей, — с ненавистью прошипел он, — то я буду тебе популярно их объяснять.
С тех пор «разъяснительные беседы» вошли у Дениса в привычку. Постепенно учить пониманию он начал и дочек, особенно доставалось Милке — как самому большому его разочарованию в жизни.
Лиза боялась и терпела. Даже повзрослев и став успешным юристом, она по-прежнему оставалась неуверенной в себе девочкой-подростком. Елизавете казалось, что краше с годами она не стала, что другого мужа ей, скорей всего, не найти, и вообще девочкам нужен родной отец, а не какой-то чужой дядька.
Еще она боялась, что убьет родителей, открыв им страшную правду, и берегла покой Анны Владимировны и Анатолия Кузьмича как могла.
Когда Лиза вернулась с дочками домой без Дениса, она была полна решимости с ним развестись. На новом месте у мужа совсем поехала крыша.
Он начал воспитывать девочек, выставляя их на мороз в чем мать родила, пытаясь тем самым научить порядку. А когда мать пыталась заступиться за детей, ее били, и частенько ногами. В один момент нервы у Лизы совсем сдали, она заняла денег на дорогу у соседей, собрала девочек и уехала домой.
Но не вышло. Денис без своих жертв совсем заскучал и отправился следом.
Он попросил прощения у Лизы, сказал, что у него нервная работа, что он обязательно исправится и что все у них снова будет хорошо. От этой фразы Елизавету передернуло, и она впервые сорвалась на крик.
Лиза кричала, что ничего и никогда у них не будет хорошо, что все, что было между ними, уже давно умерло и больше не воскреснет. От такой дерзости у Дениса глаза налились кровью, и он ударил Лизу кулаком в живот. Потом ударил еще и еще…
Когда вернулись с дачи родители и девочки, Лиза только пришла в себя. Малышки, несмотря на прошлое, обрадовались, увидев отца, а он нарочито весело тут же стал с ними играть. Елизавета опустилась на диван и, обхватив себя руками, молча наблюдала за безудержным весельем Дениса и дочек.
— Он никогда не оставит нас в покое! — пульсировала в голове ужасная от своей безысходности мысль.
Об этом, кстати, ее предупредил и сам Денис, пригрозив еще и детей отобрать. И Лиза, преуспевающий юрист, поверила угрозам мужа, потому что элементарно его боялась. Они снова стали жить вместе, но разбитую чашку, как известно, не склеить.
Какое-то время Денис не трогал ни ее, ни девочек. К тому же он начал ездить в частые командировки, и Лиза тогда могла дышать полной грудью. Она наслаждалась этим временем, блаженно питаясь им по крупицам: гуляла, встречалась с друзьями, гостила у брата с детьми.
Бедная Лиза никому не могла рассказать о своей настоящей жизни — ей было стыдно и страшно признаться.
В тот злополучный день, когда Денис приехал из командировки, Лиза вернулась после удачно проведенных переговоров. Она не только забыла о том, что накрашена, но и о том, что выпила бокал вкусного и безумно дорогого французского шампанского.
От увиденного Денис пришел в ярость. Его безликая жена больше не сидела тихо в темном уголочке, ожидая мужниного разрешения выйти на свет. Она совсем распоясалась, втайне от него вела разгульный образ жизни и вообще оказалась распутной шалавой, пьяной и размалеванной.
В тот свой особый удар Денис вложил всю ненависть и злобу, на какую только был способен.
— Неужели она не понимает, что сама провоцирует меня! — тут же оправдал сам себя зверь, затаившийся в этом интеллигентнейшем и высокообразованнейшем человеке.
Когда Лиза упала на пол, корчась от боли, Денис ушел, хлопнув дверью.
Женщина смогла подняться на ноги только спустя час. Ей было невыносимо больно, но она знала, что на даче ее ждут родители, что они будут волноваться, если она не приедет. Лиза собрала сумку и побрела на электричку. По дороге ее несколько раз вырвало, но она дошла до полустанка. Правда, ей пришлось пару раз выходить и отлеживаться на станции, а затем снова садиться в проходящую электричку.
****
Когда история получила огласку, из деревни приехала мать Дениса. Она пришла в палату к невестке и попросила ее забрать заявление из милиции.
— Меня муж тоже иногда поколачивал, — призналась свекровь. — Так что, его за это в тюрьму сажать, что ли? Бьет – значит, любит!
Лиза не знала, что ответить этой седой и, судя по всему, несчастной женщине. Она не писала на мужа никаких заявлений, медики сами сообщили в милицию.
К Елизавете на днях уже приходил коллега Дениса с аналогичной просьбой, недвусмысленно намекая на то, что Лиза может поломать мужику всю жизнь. Женщина ничего и ему не сказала. Да и зачем? Ведь и свекровь, и сослуживец Дениса были уверены, что она сама во всем виновата. Что муж сорвался. Мол, с кем не бывает.
А тут еще от сердечного приступа в деревне неожиданно скончался отец Дениса.
На суде прокурор настаивал на семи годах лишения свободы, но мужчине дали пять. Лиза отказалась признать то, что муж регулярно бил ее и детей.
Денис вину признал, но в последнем слове сказал, что поступал так из лучших побуждений. Пытался сам жить правильно и свою семью этому научить.
Больше Лиза и Денис никогда не виделись. Девочки выросли, вышли замуж, Лизок живет с мамой. Несколько лет назад Анна Владимировна овдовела.
Елизавета занимает высокую должность, у нее есть приличный счет в банке, люксовый автомобиль. Теперь она несколько раз в год отдыхает за рубежом, занимается фитнесом и йогой. Друзья частенько сватаются к успешной бизнес-леди, но она от всех предложений категорически отказывается.
— Лиз, но ты ведь одна уже столько лет! — недоумевают подруги, умудрившиеся побывать замужем уже по несколько раз.
— Девочки, я не одинокая! — отвечает Елизавета, царственно держа в руке высокий бокал с невероятно вкусным итальянским вином. При этом она улыбается самой счастливой улыбкой на свете. — Я — свободная!
Автор Марго Соседова
