Эта история – о легендарном и всеми любимом напитке, который сейчас существует во множестве вариаций, имея при этом всё же кислые исторические корни. Речь пойдет о лимонаде, который во времена бубонной чумы не только служил людям во имя утоления жажды, но и спас целый город от напасти, а также неслыханно помог медицине того времени! Материал найден в блоге издательства Альпина Паблишер и написан по мотивам книги Тома Нилона «Битвы за еду». Итак, читаем!
В 1668 году, после десятилетнего отсутствия, во Францию вернулась бубонная чума, и над жителями Парижа нависла угроза. Уже было известно о чуме в Нормандии и Пикардии: она была в Суассоне, Амьене, а затем — о, ужас! — спустилась по течению Сены в Руан. Все понимали, что это значит. Несколькими годами ранее, в 1665 — 1666 годах, чума унесла жизни более 100 000 лондонцев — почти четверти населения. Многие помнили 1630 год, когда от этой напасти умерли 140 000 венецианцев, треть горожан, и почти половина жителей Милана — 130 000 человек. Охваченные паникой парижане ввели карантины и эмбарго, надеясь уменьшить размах неизбежной катастрофы. Но она так и не наступила. Чума нависла над Парижем в тот момент, когда европейская эпидемия XVII века прошла ровно половину пути, впереди было опустошение Вены (80 000 человек в 1679 году), Праги (80 000 в 1681-м) и Мальты (11 000 в 1675-м). Число скончавшихся в Амьене достигло 30 000, эпидемия охватила почти все французские города, но не Париж, который волшебным образом остался почти невредим.
Вы наверняка уже представили себе врача в жутком костюме с длинным «клювом», который героически входит в дома больных. Или готовитесь прочитать рассказ о каком-нибудь сообразительном парижанине, который всех спас. Людям нравится считать себя главными героями и творцами истории. Но истинные виновники событий часто остаются в тени.
Голод и вкус — вот тайные двигатели цивилизации, по мнению историка и антиквара Тома Нилона. Он много лет изучал старинные книги и обнаружил, что часто именно из-за еды создавались и рушились империи, открывались новые континенты, совершались научные прорывы и рождались гениальные произведения искусства. Он собрал самые интересные примеры из прошлого в своей книге «Битвы за еду и войны культур», щедро снабдив свой рассказ иллюстрациями из коллекции Британской библиотеки. В итоге получилась книга, которая объединила в себе ироничный детектив, историческую монографию и альбом по искусству. Как коричневый соус повлиял на поэзию Байрона? Могло ли разведение карпов избавить человечество от крестовых походов? Сколько войн случилось из-за какао? Был ли Диккенс каннибалом? Том Нилон отвечает на множество нестандартных вопросов.
Но вернемся в Париж XVII века. Как стало возможным, чтобы столица Франции, самый популярный город Европы, практически не пострадала от чумы, разорившей большую часть континента? Вот отрывок из второй главы, который все прояснит.
В начале XXI века стало модным пить горячую воду с добавлением лимонных долек для улучшения пищеварения, «детоксикации» и поддержания кислотно-щелочного баланса организма, но я убежден, что польза, которую принес лимон на протяжении нескольких месяцев 1668 года, была гораздо более существенной. Тем летом лимонад не дал десяткам тысяч парижан пополнить собой число жертв последней великой европейской чумы в Лондоне, Вене и Милане.
Уже в конце 1650-х итальянцам и их гостям предлагался широкий выбор напитков — прохладительных, спиртных и коктейлей, которые можно было купить как в заведениях, так и у уличных торговцев. Среди этих напитков были eaux de vie — разнообразные настойки — коричная, анисовая, дягилевая, малиновая, янтарная, мускусная, абрикосовая и черносмородиновая, а также пряные вина, в числе которых гипокрас — любимый напиток Людовика XIV, безалкогольные напитки, такие как оршад из смеси миндального молока и розовой воды, далее, разумеется, лимонад и его более густой «родственник» aigre de cedre, представляющий собой смесь лимонного сока, мякоти, цедры, сахара и воды.
Цена и географическая ограниченность земель, на которых могли произрастать лимоны, сдерживали их популярность, однако вследствие выведения более выносливых и сочных сортов и развития торговли стоимость лимонов снизилась, а популярность стала зао
блачной. Это был вкусный, освежающий и простой напиток, и вскоре ни один римлянин не мог обойтись без лимонада в знойный летний день, а город наводнили торговцы с большими сосудами. Навещавшие Рим парижане (в частности, кардинал Мазарини (1602 —1661), который, обыграв дьявольского кардинала Ришельё, стал первым министром французского короля), недоумевали, почему торговцы не разносят освежающий лимонад и в их родном прекрасном городе. Незадолго до смерти кардинал Мазарини, который больше всего любил налогооблагаемые новшества, привез в Париж торговцев лимонадом. Но даже Мазарини с его планетарной манией величия не смог бы предположить, что через несколько лет лимонад спасет огромное число жизней.
Бытует мнение, что распространявшаяся в Европе бубонная чума передавалась укусами блох. Сегодня многие считают, что блохи, зараженные Yersinia pestis, бактерией-возбудителем чумы, прибыли вместе с песчанками — случайными пассажирами кораблей с Дальнего Востока.
Оказавшись в Европе, песчанки заразили собственными блохами сильную и вездесущую популяцию европейских крыс. Блохи — переносчики чумы вместе с крысами попадали в города, где поочередно паразитировали на крысах, людях и домашних животных, убивая их и снова возвращаясь к крысам. Крысы могли с тем же успехом обвинить людей в инфицировании крысиной популяции — что, как мы знаем, они и делали. Механизм инфекционной передачи объясняется тем, что городские крысы и люди живут близко друг от друга — там, где люди производят органические отходы, появляются крысы. И хотя бубонная чума ассоциируется с опустошением и смертью, механизм ее распространения в крупных городах на самом деле поразительно непрочен. Для того, чтобы вызвать эпидемию, каждое звено цепочки — блоха, крыса, человек — должно идеально подходить чумной бактерии, иначе цепь прервется. Считается, что именно благодаря этому чума приходила один раз за несколько столетий, а не колесила по Европе постоянно — и именно этим объясняется ее провал в Париже в 1668 году.
Увлеченность Парижа итальянскими напитками в конце шестидесятых и начале семидесятых годов XVII века зашкаливала настолько, что в 1676 году Людовик XIV добился соглашения с торговцами о присоединении лимонадного бизнеса к французским производствам крепкого алкоголя, горчицы и уксуса, то есть к тем отраслям, за состоянием которых французская монархия следила начиная с 1394 года — когда учредили объединение с мудреным названием Vinaigriers moutardiers sauciers distillateurs en eau-de-vie et esprit-de-vin buffetiers. Это была первая в мире корпорация производителей. Компания была подходящей, поскольку именно уксус столетиями занимал почетное место наиболее эффективного средства, защищающего от чумы.
В XVII веке люди начали понимать механизм распространения чумы от человека к человеку. И хотя для осознания роли животных-разносчиков инфекции потребовались столетия, меры по защите от зараженных людей предпринимались. Доктора, видимо, более озабоченные не сочувствием к больным, а собственным здоровьем носили длинные черные плащи и маску с длинным носом, напоминающим птичий клюв, которая наполнялась или пропитывалась уксусом и травами, защищавшими от находящихся в воздухе патогенов. Грабители, которые, пользуясь беспорядком, разоряли опустевшие дома, применяли смесь, получившую название vinaigre des quatre voleurs, или «уксус четырех разбойников». Она состояла из трав, чеснока и уксуса, ее принимали внутрь, разбрызгивали вокруг, смазывали рот и нос, чтобы не вдыхать смертельный «миазм». Это опробованный, здравый и удобный рецепт общей защиты от чумы, который воспроизводился в поваренных и медицинских книгах до ХХ века. Если бы «уксус четырех разбойников» применялся широко и повсеместно, возможно, эпидемии чумы избежал бы не только Париж, но и другие города.
Подобные средства не попадали в цель из-за вектора: центральной проблемой были блохи, а не крысы или ядовитые испарения. И хотя «уксус четырех разбойников» и маска чумного доктора снижали риск заражения от человека к человеку, защищали от укусов блох и ограничивали контакт с инфицированной слюной, для того, чтобы полностью справиться с ситуацией, этого было недостаточно. И я полагаю, что летом 1668 года эпидемию чумы в Париже предотвратили лимоны.
Любовь парижан к лимонаду распространялась так быстро, что к моменту, когда чума окружила город, этот бизнес, по-видимому, все еще был в руках уличных торговцев. Лимонад был не просто популярен — его любили повсеместно, и торговцы снабжали этим напитком все уголки города. Лимонин, содержащийся в лимонах и других цитрусовых, это природный инсектицид и репеллент. Богатая лимонином цедра представляет собой наиболее эффективную часть лимона.
Человек столетиями изобретал химические средства борьбы с насекомыми, и в итоге Агентство по охране окружающей среды США составило список из пятнадцати инсектицидов, активным компонентом которых является лимонин. Сюда входят спреи против ползающих и летающих насекомых, средства от блох для домашних животных и защита от клещей. Неиспользуемые в напитках цедру и лимонные выжимки французы отправляли в самое подходящее место для того, чтобы цепочка «блоха — крыса — человек» разорвалась, — на помойку. Таким образом весь город случайно, но эффективно обрабатывался лимонином. Торговцы лимонадом патрулировали более благополучные кварталы, выброшенные на свалку цедра и мякоть улучшали ситуацию в бедных районах. Крыс столь огромное количество лимонов не беспокоило — будучи всеядными, они, пожалуй, были даже рады, что им довелось попробовать новый вкус. И по счастливому стечению обстоятельств зараженные чумой блохи были убиты.
Многие из вошедших в обиход напитков тоже обладали репеллентными свойствами: анис в eau d’anise, можжевельник в in esprit de genievre, кориандр в eau de coriandre, фенхель в ieau de fenouil — список можно продолжить. В действительности, многие травы, которые входили в состав завезенных напитков, использовались и при изготовлении «уксуса четырех разбойников». И в Париже 1668 года практически не осталось мест, где чумные блохи чувствовали бы себя в безопасности. На городских свалках, в сточных канавах и трубах, привычных обиталищах крыс, блоха — переносчик чумы не выживала, потому что эти места были обработаны лимонином и другими репеллентами. Миллионы о
бессиленных блох погибали на улицах, тоскуя о песчанках, а люди и крысы благодарили судьбу.
В следующие годы почести за спасение Парижа от новой вспышки бубонной чумы пытались присвоить различные исторические персонажи. Среди них был генерал-лейтенант Габриэль Николя де ла Рени с репутацией автора ряда прогрессивных и миротворческих правовых инициатив и мер по искоренению чумы.
Сами себе аплодировали за проницательность министры, в числе которых были Жан-Батист Кольбер, ужесточивший правила торговли требованием тщательного проветривания всех ввозимых в Париж товаров, главы шести гильдий и судья Жак Белин. Наблюдая за этим, королевские советники похлопывали по спине служивых, благодаря за оказанную помощь, а Людовик XIV праздновал присоединение нескольких городов Бельгии, которая в те времена была частью Испании. Но придет день, и найдется человек, который все объяснит и возведет бронзовый памятник торговцу лимонадом, — тот будет смело смотреть вперёд и через плечо швырять в мусорную кучу выжатый лимон. Возможно, там даже будет надпись: Les rats, desole, nous toujours avons pense qu’il etait vous («Крысы, простите за то, что мы винили вас»).
